Материал Виктории Олиферчук («Вечерний Челябинск» от 25.10.2018 г.)
Как быстро летит время! Новый художественный театр уже совсем большой – 25 лет отметил в октябре. По случаю юбилея запустил парад лучших спектаклей. Ну а «Вечерка», как всегда, готовит по такому славному случаю серию публикаций, которая позволит поближе познакомиться с юбиляром.
Римма Георгиевна Щукина стояла у истоков второй волны, которая заполнила поредевшие было в начале 2000-х театральные ряды выпускниками ЧГАКИ. Курс, который вместе с Евгением Гельфондом они воспитывали, составляет основу нынешней труппы.
– Я люблю этот театр, здесь мне живется легко и прекрасно. И вообще, я расцениваю его как «мой театр», как, впрочем, и большинство сотрудников.
– Ну тогда объясните, что скрывается за двумя волшебными словами «новый» и «художественный»?
– Как известно, новое – это хорошо забытое старое. В этом театре всегда, с самого начала было особое отношение к классике. Здесь дают ей новую жизнь, каждый раз открывая что-то новое для себя и для зрителя. К тому же когда мы с ребятами пришли в этот театр, он был на грани закрытия, можно сказать, что мы подарили ему новую жизнь. А художественность лучше всего проявляется в спектаклях – достаточно посмотреть хотя бы один, и сразу все становится ясно.
– В разное время театр называли «кафедрой», «просветителем», «воспитателем», теперь все чаще говорят, что театр должен развлекать публику или вообще никому ничего не должен. Какова миссия НХТ?
– Ух, какой вопрос! Об этом обычно не часто думаешь… Я сама по себе больше тяготею к комедии, и если бы была актрисой, то непременно характерной. И в режиссуре остаюсь верна самой себе – часто ставлю комедии, но при этом не считаю этот жанр чисто развлекательным. Это некий другой взгляд на жизнь, иное отношение, поэтому мне не нравится, когда театр приравнивают к развлечению. И согласиться с тем, что театр никому ничего не должен, не могу. Для меня театр – это дар божий человеку, а значит, большая ответственность за то, что он несет в мир людей. Миссия театра, как мне кажется, - обратить современного человека к тому великому, бездонному наследию, которое оставили для нас гениальные предшественники – Достоевский, Гоголь, Островский.
– В век технологий удается ли театру конкурировать с кино, телевидением, Интернетом?
– Я думаю, что он не должен этого делать. Это особый вид искусства, в котором главным звеном является живой актер. И от этого каждый спектакль как бы рождается заново, получается другим. Все мы любим кино – это здорово, прекрасно, есть немало киношедевров, но в первый и тысяча первый просмотр оно не меняется, всегда одно и то же. Никакое кино не может конкурировать с театром, в театре зритель становится соучастником, и те, кто включился в этот процесс, не променяют его ни на что другое.
– Как вам живется? Четыре режиссера в одном театре как четыре медведя в одной берлоге…
– Да уж, тем более что берлога нам досталась тесноватая, – смеется. – Хотелось бы расширить, получить дополнительное помещение. И зрителям было бы комфортнее; посмотрите, что творится на фестивале «ChelоВек театра», когда желающих гораздо больше, чем может вместить наш зал. Если бы у нас был еще один зал, мы бы могли чаще играть спектакли для детей, ведь у нас большой детский репертуар. Так что пожелание на юбилей такое – новое помещение!
Дмитрий Фоминых пришел, а точнее приехал, в НХТ из Верхнего Уфалея, где одно время работал с легендарным Тенгизом Махарадзе, имея за плечами пару десятков поставленных спектаклей, заслуженных наград. Пришел и…
– Театр меня удивил, – признается. – Впечатлила необычайная свобода, которая дается актеру на сцене, та методология, которую использует художественный руководитель. Я начал учиться заново, и мне это интересно. Знаешь, что самое страшное в нашей профессии? Остыть, прекратить гореть, потерять интерес. Однажды я услышал от Махарадзе: «Раньше для меня театр была как красивая, очаровательная женщина, а теперь – старуха. Вот тогда я ушел». Мы можем творить, пока горим.
– И что поддерживает этот огонь так долго?
– В НХТ присутствует дух поиска, эксперимента, даже риска, есть искра и есть дух творчества. Если он уйдет, театр превратится в организацию, каких много и которая просто работает по плану – не приведи господь! Во многом это зависит от художественного руководителя, он подбирает труппу по особым критериям. Для него даже не столь важны внешние данные, сколько желание и готовность человека жертвовать своим временем ради дела.
– Судя по всему, с НХТ вы одной крови?
– Родственной. Это театр, который смотрит на мир и проблемы теми же глазами.
– Но вы же ученик Махарадзе, у Гельфонда своя метода, совершенно отличная…
– Да, это совершенно разные типы режиссуры. Тенгиз Александрович – мощный режиссер психологического театра, трагического мироощущения. У Гельфонда совершенно иной стиль, более ироничный, склонный к игровой манере. Но и тот и другой ставят во главу угла актера - это то, что их объединяет. Но работают с актерами по-разному.
– Вы, кстати, сделали актерскую карьеру в НХТ/ Насколько было сложно?
– Артистом я никогда не был, – пожимает плечами. – Просто играл на сцене, когда просили, и почему-то иногда это нравилось. Оказавшись в НХТ, для начала пытался понять, что надо делать, не нашел ничего пагубного (смеется) и начал работать. Для себя вывел два определяющих условия актерского существования - осмысление и свой взгляд, который непременно должен быть ироничным. Когда это соединяется, начинается импровизация.
– С артистом понятно, а зритель у НХТ какой? Евгений Михайлович твердит, что театр открыт для каждого.
– Хочется так думать, но все-таки Новый художественный театр для умного, продвинутого, я бы сказал, взыскательного зрителя – которому нужно сливочное масло, а не маргарин. Для потребителя, который ищет развлечений, шоу, наш театр будет непонятным, неинтересным: грандиозных декораций нет, роскошных костюмов нет, спецэффектов и стриптиза – тоже. Наверное, сегодня театр, как хорошая литература и музыка, становится элитарным видом искусства, альтернативой тому, что в массе предлагает ТВ, эстрада и прочие. Достоевский неинтересен современному человеку, но от этого он не перестает быть гением. Так и с театром – нужно просто делать свою работу. И если она сделана хорошо, что к театру не зарастет народная тропа, как говорил Пушкин.
– Ваши поздравления, пожелания на юбилей?
– Хочу пожелать и впредь сохранять дух уважения и любви друг к другу, сотворчества, новых, интересных свершений. Здоровья художественному руководителю и всем. И хорошо бы новое помещение получить и хотя бы немного финансирования добавить.
Фото предоставлено НХТ